1941–1974 годы

41-74

Дом не сильно пострадал в войну. Жители вспоминают, что от разрыва бомбы, которая попала в дом № 2 по Первой Тверской-Ямской, в доме № 10 выбило стекла и обрушился потолок в квартире № 34. В начале войны немецкую семью Боос депортировали. Многие жители дома, кто остался в Москве прятались от бомбежек на станции метро «Маяковская», а подростки сбрасывали с крыш дома зажигательные бомбы.

17 июля 1944 года пленные немцы прошли маршем от стадиона «Динамо» по Ленинградскому шоссе и Первой Тверской-Ямской, а на площади Маяковского повернули на Садовое кольцо.

Из воспоминаний Вячеслава Жигарева (1938 г. р.) жителя квартиры № 17:

Из окна смотрели с третьего этажа. Много немцев шло. У нас сосед Белов был уже демобилизован. Он вернулся с войны без ноги. Так он выставил свою культю и как автоматом — ту-ту-ту-ту — по колонне.

Марш пленных немцев по Москве. Слева виден дом № 10 на Большой Садовой. 17 июля 1944 года. Из коллекции А. А. Задикяна

Марш пленных немцев по Москве. Слева виден дом № 10 на Большой Садовой. 17 июля 1944 года. Из коллекции А. А. Задикяна

В 1946–1947 годах в доме в подвалах оборудовали картофелехранилище, и одно время там работали пленные немцы. Дети из дома носили им черный хлеб, а немцы взамен вырезали из доски парабеллумы и самолетики.

После войны стали повсеместными мальчишеские драки между разными дворами. Ребята из дома № 10 больше всего враждовали с жителями «дома Волоцких» (комплекса доходных домов А. А. Волоцкой по адресу Большой Козихинский, 28–30). Вячеслав Жигарев из квартиры № 17 и Георгий Вартанов (1948 г. р.) из квартиры № 7 вспоминают, что по дороге в школу № 112 в Большом Козихинском у них часто случались стычки с мальчишками из «дома Волоцких». Елена Карельская (1945 г. р.) из квартиры № 31 рассказывает, что игры того времени включали импровизированную перестрелку с выкриками: «Хенде хох!» («руки вверх», с немецкого — прим. редакции).

Практически все вспоминают, что в коммунальных квартирах жили дружно: присматривали за соседскими детьми, устраивали совместные праздники, кукольные спектакли. Дети катались по огромным коридорам коммуналок на велосипедах, играли в прятки по всей квартире, выбегали на черный ход, а оттуда — беспрепятственно в чужие квартиры. Все жители квартиры дежурили по очереди: натирали щеткой паркетные полы в коридоре и прихожей, мыли санузел.

Во дворе дома и между домом и Военно-политической академией были грядки и клумбы, за которыми следили дети. Помогала им выращивать цветы Марианна Ильинична Сакизчи — дочь бывшего управляющего дома Ильи Вениаминовича Сакизчи. Приметами того времени были старьевщики, точильщики и молочницы. Старьевщики, чаще всего татары, регулярно заходили во двор дома и кричали: «Старье берем!». Вокруг точильщиков выстраивалась очередь с ножами, ножницами и даже мясорубками. Молочницы с полными бидонами приходили пешком с Белорусского вокзала.

Черный ход был не только пространством для игр и альтернативным способом попасть в квартиру: на черной лестнице в 1940–1960-е годы стояли бочки с органическими помоями, которые специальная служба забирала для подмосковных колхозов.

Дом в послевоенное время был перенаселен. Многие жили в полуподвальных помещениях. Мария Другова из квартиры № 12 вспоминала, что в 1950-е годы под лестницей в подъезде спала семья работницы табачной фабрики «Дукат». В 1960-е годы началось расселение коммунальных квартир, достигшее своего пика в 1970-е. Если в 1944 году в доме проживали 767 человек, то в 1978 году — уже 355. Люди получали квартиры как на окраине города, так и поблизости, на северо-западе, по Замоскворецкой линии метрополитена.

Музей Булгакова
 

Музей Булгакова продолжает собирать информацию по истории дома № 10 на Большой Садовой. Мы хотим рассказать историю каждой квартиры. Если вам есть чем поделиться — пишите нам на адрес dimaoparin@hotmail.com, звоните по телефону +7 (495) 699 53 66 и присоединяйтесь к проекту!