• • Кв. 12

Семья Гордонов

Семья виленского мещанина Ефима Гордона, получившего в 1923 году «охранную грамоту», защищавшую от любых уплотнений, сожженная в буржуйке библиотека, иудейские молитвы, режиссер Соломон Михоэлс, а также коммунальная газета «О том, о сем».

Ефим Михайлович (Хаим Мовшевич) Гордон (1886–1960) и его жена Евгения Соломоновна (Зельда Шлемовна) Гордон (1890–1971), в девичестве Гинзбург, вместе с детьми Марией и Соломоном въехали в квартиру № 12 в 1923 году.

Ефим Михайлович родился в Вильне (Вильнюсе) в бедной и многочисленной еврейской семье Мовши Гордона, который тогда был женат уже во второй раз на вдове с детьми от первого брака. В семье Гордонов передается история о том, как Мовша пришел домой и спросил у жены: «Отчего так шумно?». Она ответила: «Твои дети и мои дети играют с нашими детьми». Ефим Михайлович рано начал работать, знал помимо русского и идиша литовский, польский, немецкий и латышский языки. До революции он числился виленским мещанином и служил в главной конторе рижского цинковального и металлического завода «Звезда», принадлежавшего купцу первой гильдии Абраму Штерену.

В семье сохранилась доверенность 1915 года, согласно которой Гордон получал право заведовать и управлять всеми торговыми делами Штерена.

Квартира № 12. Документы семьи Гордонов.

Квартира № 12. Документы семьи Гордонов.

Семья Гордонов переехала в Москву не позднее 1918 года. Сначала они поселились в поселке Малаховка, в котором в 1920-е годы около 20 % населения составляли евреи, действовала синагога и была открыта еврейская трудовая школа-колония с преподаванием на идише. Через некоторое время Гордоны переехали в Докучаев переулок, располагающийся недалеко от Каланчевской (ныне Комсомольской) площади. С 1923 года Гордоны занимали квартиру № 12 в доме на Большой Садовой.

Договор 1923 года

Договор на аренду квартиры был заключен 8 октября 1923 года сроком на три года. Плата составляла 350 червонцев «въездных», а затем 180 рублей золотом в месяц, включая оплату отопления с 1 октября по 1 апреля. Кроме этого, Ефим Михайлович Гордон обязался произвести ремонт квартиры за свой счет. Он имел право передать квартиру другому жильцу, но для этого был «должен войти по этому поводу в соглашение с Правлением Жилищн. Т-ва».

Как и любой квартиросъемщик, Ефим Михайлович обладал правами и обязанностями. Так, например, один из пунктов договора гласил: «В случае неуплаты своевременно за квартиру или выезда из занимаемого помещения ранее срока договора, Рабочее Жил. Т-во имеет право отдавать помещение другим лицам, оставляя право за Жил. Т-вом взыскать с Е. М. Гордона деньги за время по срок договора за неустойку». Другим непременным условием аренды было требование соблюдать чистоту в квартире и доме: «паркетные полы не промывать, а натирать мастикой», «не допускать разогревания самоваров и колки дров на лестницах», «не засаривать клозетов, ванной и раковины, выливать помои и выбрасывать мусор в указанные места, не выставлять никаких вещей на парадной лестнице, не выбивать пыли и не чистить одежду».

Живущие у Гордона должны были «иметь установленные документы на жительство и предъявлять таковые в домовую контору для прописки и отметки в милицию, а равно необходимо сообщать в домовую контору письменно о прибывающих и выбывающих». При этом у Гордона имелась «охранная грамота», защищавшая от любых уплотнений: «Правление Рабоч. Жил. Т-ва на основании договора, заключенного им с Моск. Коммун. Хоз. от 18 мая 1922 г. за № 1506, обязуется перед гр. Гордон не уплотнять его квартиры и не изъять из таковой никакой 10 % или иной могущей быть изданной нормы на все время сего договора и безразлично от того имеется ли в квартире лишняя площадь или нет. Право самоуплотнения предоставляется лишь гр. Гордону и по его желанию».

Впоследствии Гордонов все-таки уплотнили. По воспоминаниям внучки Ефима Михайловича Марии Борисовны Друговой, после войны семье принадлежали две комнаты из пяти. В одной проживали Ефим Михайлович и Евгения Соломоновна, а в другой — их дочь Мария Ефимовна с мужем и двумя детьми. Соломон Ефимович жил вместе со своей семьей в бывшей комнате для прислуги.

Семья Гордонов в 1930–1940-е годы

Мария Ефимовна Гордон (1909–1995) окончила Московский областной педагогический институт имени Н. К. Крупской. С 1947 по 1967 годы она работала в издательстве «Художественная литература» в редакции русской классики. Ее брат Соломон Ефимович Гордон (1914–1972) был инженером-конструктором. В 1930 году Мария Ефимовна вышла замуж за филолога, специалиста по Н. С. Лескову Бориса Михайловича Другова (1908–1947). По воспоминаниям их дочери Марии Борисовны Друговой, этот брак встретил сопротивление с обеих сторон: «Все были возмущены. Родители папы приготовили ему поповскую дочку, у мамы тоже были на примете еврейские мальчики. А тут — на тебе. Девять лет маму не пускали в семью отца. Но во время войны их отношения наладились». Семья Гордонов не была религиозной, однако Мария Борисовна помнит, как дедушка в определенные часы сидел покрытый талесом (талес или талит, — молитвенное облачение в иудаизме, представляющее собой особым образом изготовленное прямоугольное покрывало) и читал молитвы.

К Гордонам в квартиру № 12 в то время приходило много гостей — в том числе режиссер Соломон Михоэлс, поэт Сергей Чекмарев, фотограф и полярник Александр Лесс, физик Александр Хргиан, актер Михаил Гаркави, историк литературы, первый декан филологического факультета МГУ Николай Гудзий. Михоэлс родился в Динабурге (сейчас Даугавпилс) и жил там по соседству с семьей Евгении Соломоновны. В 1930-е годы Мария Ефимовна с родителями часто ходили в Государственный еврейский театр на Малой Бронной, где Михоэлс тогда служил главным режиссером.

Борис Другов через два года после войны умер от туберкулеза: «Маме сказали, что все, что его окружало, нужно было сжечь. И мама, обливаясь слезами, за две ночи в буржуйке сожгла библиотеку», — вспоминала Мария Борисовна Другова.

Воспоминания

Мария Борисовна Другова (р. 1945), дочь Марии Ефимовны Гордон и Бориса Михайловича Другова жила в квартире № 12 с рождения до 1960 года. Она делится воспоминаниями о разных периодах своей жизни.

О детском саде при фабрике «Дукат»:

В детском саду зимой нас всех завязывали в спальные мешки и укладывали спать на веранду. Так мы проводили тихий час. Я с большой теплотой вспоминаю наш детский сад. У нас были веселые игры. Например, выкладывались на стол разные предметы, и нужно было их запомнить. Потом кого-то выводили из комнаты, что-то убирали, и ребенку нужно было вспомнить, чего не хватает.

О жизни в квартире № 12:

Все праздники квартиры — свадьбы, уход в армию — отмечались в нашей 22-метровой комнате. Мы там и спектакли устраивали. Брат вешал простыню, и мы делали кукольный театр, сами клеили елочные игрушки.

В соседней комнате жила Софья Александровна Кантор. Она умерла в 1953 году в возрасте 72 лет. Я ее звала на «ты» и Сонюшка. Я у нее стихи декламировала в комнате, мы очень любили друг друга. Она оставила нам все вещи по описи, в том числе и роскошную вазу в стиле модерн. В другой комнате жили Батовы — вдова с тремя дочками. Ее муж во время войны прикрыл своим телом генерала. И я помню, что каждое 9 мая к нам генерал приходил. Все три дочки были старше меня и были очень работящими. У них в комнате стояли четыре кровати, обеденный стол, письменный стол и не было тесно. Еще жила семья слесаря и кассирши из галантереи. Когда мне было 12–13 лет, я выпускала газету в квартире. Она называлась «О том, о сем». Выпустила семь или восемь номеров. У нас в коридоре висел телефон, и под телефоном висела как раз эта газета. Помню, что ходила ко всем и клянчила: «Дайте заметку!».

О семье работницы фабрики «Дукат», проживавшей в подъезде под лестницей:

Помню, что под лестницей в подъезде жила семья — муж, жена и ребенок. Жена работала на фабрике «Дукат». Около 1952–1953 года на фабрику «Дукат» как-то приехала иностранная делегация, и начали все говорить, что наши рабочие обеспечены жильем. А эта женщина говорит им: «Придите и посмотрите. Мы живем втроем под лестницей без удобств». Они пришли, и только тогда им дали жилье

О печатной машинке дедушки Ефима Гордона:

У дедушки была печатная машинка «Ундервуд», он за деньги набивал различные тексты — роли актерам, какие-то документы для моего детского сада при фабрике. Над нашим подъездом висела вывеска «Переписка на машинке». Как-то после войны к дедушке пришел один человек и попросил в бланк Героя Советского Союза впечатать свое имя. Предлагал большие деньги. Но дедушка отказался.

Квартира №12. Семейные фотографии Гордонов.

Квартира №12. Семейные фотографии Гордонов.