Арест сотрудника Московского уголовного розыска Ефима Куликова

Ефим Терентьевич Куликов родился в 1896 году близ Риги. Как следует из следственного дела (ГА РФ. П-49664. Д. 1252), с 1911 по 1914 годы Куликов работал на деревообрабатывающем заводе в Риге, с 1915 по 1917 служил в царской армии, а после революции — в Красной. В 1919 году Куликов попал в польский плен, откуда сумел бежать. С начала 1920-х годов Ефим Терентьевич проживал в Москве, где первое время служил в милиции. В 1922 году Куликов женился на Ольге Ивановне Королевой. Тогда же он устроился на работу младшим тюремным надзирателем. Ефим Терентьевич дослужился до ответственного дежурного тюремного отдела Московского уголовного розыска.

Ефим Терентьевич Куликов с дочерью Тамарой. Начало 1930-х годов. Из личного архива внучки Татьяны Ясашиной

Ефим Терентьевич Куликов с дочерью Тамарой. Начало 1930-х годов. Из личного архива внучки Татьяны Ясашиной

Квартира № 51. Фотографии Королевых-Куликовых

Квартира № 51. Фотографии Королевых-Куликовых

22 февраля 1938 года Ефима Терентьевича Куликова арестовали в квартире № 51 и направили в Таганскую тюрьму. Его обвинили в том, что он активный участник латышской контрреволюционной националистической организации, которая якобы ведет работу по созданию повстанческих отрядов и готовит террористические акты против руководства партии и советского правительства.

В следственных документах Ефима Терентьевича именовали «латышским националистом», несмотря на то, что в личном деле Куликова в графе «Национальность» значилось, что он русский. В протоколе от 16 марта 1938 года Куликов, очевидно под давлением, уже признавался, что являлся участником «контрреволюционной националистической, фашистской организации поляков, существовавшей в московской милиции» (ГА РФ. П-49664. Д. 1252. Л. 13, 23), систематически проводил фашистскую агитацию и вербовал новых членов. В августе 1938 года было принято решение о заключении Ефима Терентьевича в исправительный трудовой лагерь на 10 лет. В 1939 году Ольга Ивановна по просьбе мужа отправила в прокуратуру и наркомат письмо о невиновности Куликова.

Письмо Ефима Куликова семье

В семье также сохранилось письмо Ефима Куликова 1940 года. В нем он обращается к родителям, дочерям и жене с просьбами не забывать его и продолжать хлопотать об освобождении. Внучка Ефима Терентьевича Татьяна Борисовна Ясашина передала это письмо Музею М.А. Булгакова в дар.

Письмо расшифровал историк и палеограф Лев Шадрин:

[Лист 1] Привет мно(го?)уважаимым и | дорогим родителям. Вопервых спешу | послать дорогой супруги (Ольге) Иванов(не) | и также пос(ылаю?) своим любимым | дочкам (и?) Н(и/у?)нушк(и) и Тамар(очки?) желаю | вам наилутшь(..) а главное здоровь(е/я) | и скорого свидания. Типерь привет | мам(и?) и тети Рити и павлу Антонов(…) | и нади(?) с деть(ми?) Типер я собщаю | что (я?) (они в ?) получил от вас три | телеграмы две от дорогой детки | Тамар(.) (….) закаторое очин | благодорю и получил проздровительную | телеграму. (.) (…) зиму ничего не | получил мил(ые) мои родители прошу | пишите чаще (письма?) и телеграмы | вед вас (семья?) (а?) я (о)дин от миня | письма и (телеграмы?) (…) | очин редко но самое (гл)авное(?) | вы пишите чаще. Дет(к?)и Нина и | Тамара прошу пишите письма. | Чаще уделите на это минуты | для миня это только и радость | получить что отвас. Типер | собщаю ваши высло(к?)ои дети я | не получил и денег больши не | посылайте. Купить я ничего немогу | а прошу вас ежели можно | пошлите посылку соленои свинины | и сахар(ю?) одним словом что | сможите. К(оих?) краине я нуждаюсь | хатя вам трудно но я прошу | не откажите в моеи

[Лист 1, оборот] Типерь прошу милои мои | родители хлопочите. Не остановитесь | от 2/11 [II?]-40г высл(ать?) мои жалобы | на имя прокурора союза и на | имя наркома. Катороя на имя | наркома направлена в 1и спец | отдел НКВД № 4-415(1?). Подаю второе | заявление на имя наркома детки | прошу пишите (…) от сибя заявление | о разборе скоре(и) (мо)его дела милои | детки поимите(?) как т(я?)жело | отбывать наказание невин(ов…)вну | вед причом я ежели родился в риге(?) | вед я был малютка детки очин | охота повидать вас милоя Оля | прошу не считаи трудностью | хлопочи вед вы знаите что я | сибя(?) (…р.д…в..) И что я нимогу | никогда быть таким человеком | как осужден (еще?) прошу пишит(е?) | чаще письма а телеграмой собщаите о ходе дела | пока до свидания остаюсь | любящи вас ваш папа | Ефим (..) [подпись: Куликов] | 12го мая 1940г

Квартира № 51. Документы семьи Королевых-Куликовых

Квартира № 51. Документы семьи Королевых-Куликовых

Жалоба

В 1940 году Ефим Терентьевич направил наркому внутренних дел жалобу. Документ Татьяна Борисовна Ясашина нашла в Государственном архиве. Жалоба была написана в Свердловской области.

Жалоба

Арестован я органами НКВД 22/II — 38 г. у себя на квартире гор. Москва, Большая Садовая ул., дом 10, кв. 51.

На допрос был вызван 25/II — 38 г. следователем Афанасьевым, который предъявил мне обвинение устно, что я состою членом контрреволюционной организации Латвии. Я задал вопрос следователю Афанасьеву, какими вы оперируете фактами, что прямо без всяких разговоров считаете меня членом вышеуказанной организации, о которой я не только ничего не знаю: а мне прослужившему 16 с половиной лет в органах Рабоче-Крестьянской Красной Милиции, честно, без всякой помарки как по службе: а равно и в политическом отношении, никто не мог дать и намека на это, поскольку я немедленно принял бы соответствующие меры для ликвидации этой контрреволюционной организации. Если вы чем и располагаете, говорю я следователю, то это вымыслы отдельных лиц — клеветников и все. Которых необходимо, считаю, выявить и посадить на мое место — поскольку это действительно контрреволюция. Взять человека без единого пятна, сверху донизу преданного делу социалистического строительства, делу Правительства, делу Партии и назвать его контрреволюционером. Ну что это? Говорил я следователю и одновременно и убедительно следователя Афанасьева серьезно заняться этим вопросом и выявить еще одно осиное гнездо из троцкистско-бухаринского отрепья и уничтожить его. Я перед вами факт жертвы этих бандитов, козырь в ваших руках, разбирайте откуда это тянется, а я буду сидеть и ожидать в камере тюрьмы сколько на это потребуется времени.

После этого надо было ожидать от следователя как от представителя Советской разведки действительно стоящего на точке революционной законности и принимая законные, нетерпящие никакого отлагательства, требования, немедленного расследования органов, что за организация, как мог в нее попасть Куликов? Куликов: работник РККМ с 1921 г. /беспрерывная служба/, несколько раз премирован за отличную работу, выходец из бедняцкой семьи, б/п, м/гр, жена член ВКП/б/. Ведь кажется есть чем было заинтересоваться. Но в ожидании к великому моему удивлению получилось из ряда вон выходящее. На другие сутки следователь Афанасьев меня спрашивает: «Ты родился в Латвии?». Я ответил: «Да, в Латвии». Ну вот значит ты так или иначе являешься членом контрреволюционной организации Латвии. Ну что будешь больше говорить, о чем просить, гражданин… с позволения сказать этого следователя. Выводы, я думаю, Вы сделаете сами по этой части. Протокол об этом, предлагаемый следователем, я подписать отказался.

17 марта 1938 года я снова был вызван на допрос следователем Афанасьевым, который сказал мне, что ты член контрреволюционной организации не Латвии, а Польши. Почему это произошло изменение, спросил я следователя. Ты, говорит, в плену был в Польше. Я говорю, был. Ну вот там тебя и завербовал Шиман Яков Осипович. Дальше без дальнейших разговоров следователь Афанасьев составил протокол исключительно в своем духе и предложил мне его подписать. Я категорически от подписания отказался, сказал, что это вымысел и больше ничего. Тогда следователь Афанасьев позвал двух человек из соседних кабинетов /не знаю их фамилии/ они схватили меня, избили насильно заставили подписать составленный Афанасьевым материал не читавши, следовательно я и до сих пор не знаю его редакции. Вот это последнее я не хотел Вам сообщать, гражданин Нарком, совестно ведь, что у нас в НКВД были такие мерзавцы как Афанасьев. Разбирая мое дело Особое Совещание также подошло однобоко не взирая на полную несостоятельность предъявленного мне обвинения, тем не менее вынесено мне 10 лет ИТЛ за КРД. Которой нет и не было ни на одну йоту. Вот и вся история моего дела гр-н Нарком.

Прошу Вас убедительно и по возможности скорее разобрать мое дело и дать соответствующее направление о моем немедленном освобождении, ибо нести наказание ни за что очень тяжело. Я еще полон сил и энергии для работ в рядах свободно-трудящихся гр-н, победоносно закончивших Социалистическое строительство и торжественно шагающих по пути к коммунистическому обществу.

Родился я в 1896 г. в г. Риге в семье кр-на бедняка, семь лет работал по найму до 1915 г. там же в Риге на ______, с 1915 г. в Красной Армии в г. Двинске в 7-м погранполку. В 1919 г. в сентябре м-це я попал в плен в г. Дисна на Западной Двине. В 1912 г. в апреле м-це из плена бежал и был принят в 10-й стрел. полк в гор. Минске где и служил до 10 июня и как рожд. 1896 года по приказу Правительства был переведен в Рабоче-Крестьянскую Красную Милицию г. Москвы, где я работал до дня ареста без отрыва.

Два мои брата участники на протяжении всей Гражданской войны, начиная со дня ее организации, кончая Красной Армией, сейчас оба инвалиды.
Ранее я не судился. Не лишался избирательных прав, образование мое низшее, б/п.

К сему Куликов

____мая 1940 г.
Прииск Средний-
уч. Аммональный

Согласно следственному делу, четвертого января 1941 года был подписан приказ об освобождении Куликова из-под стражи. Однако Ефим Терентьевич так и не вышел. Вероятно, он скончался в лагере.

Татьяна Борисовна Ясашина (р. 1956), внучка Ефима Терентьевича Куликова вспоминает:

Мой дедушка родился в Риге, поэтому в 1938 году его назвали латышским шпионом, оклеветали и арестовали. Он прислал домой три телеграммы. В первой, которая пришла где-то в 1942 году, он сообщает, что освобожден, жив-здоров и скоро будет дома. Следующая пришла из Хабаровского края. Дедушка писал о том, что тяжело болеет и лежит в больнице. Последняя весть о дедушке прибыла из Магадана. Писали, что он умер. Ни мама, ни бабушка этим делом не хотели заниматься, да и вообще не говорили об этом. Только потом, многим позже, я выяснила, что многие женщины в 40-е годы получали абсолютно аналогичные письма: сначала о том, что жив-здоров, потом — что болен, затем — о смерти. Я сейчас почти уверена, что дедушку никуда не возили, а расстреляли.

Квартира № 51. История семьи Королевых-Куликовых

Квартира № 51. История семьи Королевых-Куликовых

Музей Булгакова
 

Музей Булгакова продолжает собирать информацию по истории дома № 10 на Большой Садовой. Мы хотим рассказать историю каждой квартиры. Если вам есть чем поделиться — пишите нам на адрес dimaoparin@hotmail.com, звоните по телефону +7 (495) 699 53 66 и присоединяйтесь к проекту!